Неточные совпадения
Я не верю в твердость и прочность так называемого «
объективного» мира, мира
природы и истории.
Человеческая личность реальна в бытии и идеальна по своей
природе, и самым фактом своей идеальной реальности она непосредственно утверждает
объективное существование Бога как истинной личности».
Субъективная мистика переживаний оставляет нетронутым весь натуральный порядок; в порядке
природы, порядке
объективном, ничто чудесное и благодатное не ограничивает абсолютного царства рациональности.
Посмотрим же, какова степень
объективного совершенства содержания и формы в произведениях поэзии, и может ли она хотя в этом отношении соперничать с
природою.
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в
природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в
природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в
объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в
объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о прекрасном.
«Но в таком случае вы сами соглашаетесь, что произведения искусства лучше, полнее, нежели
объективная действительность, удовлетворяют
природе человека; следовательно, для человека они лучше произведений действительности».
Существенным признаком, установляющим
природу религии, является
объективный характер этого поклонения, связанный с чувством трансцендентности божества.
Иначе говоря, оно имеет не субъективную только
природу, но субъективно-объективную, в нем осознается тварность, причем попытка продумать идею времени ведет к той же антиномии, как и идея творения (см. выше).
Поэтому речь идет здесь о формальной или, так сказать, «трансцендентальной»
природе религии, а не о том либо ином содержании религиозных представлений; далее, не о психологической стороне религии, но об условиях
объективной значимости ее содержания, по отношению к которому психология представляет собой только среду, обстановку, фактическую наличность.
Будучи прагматичной, наука психологична в своем естестве, вся она есть, огромный психологизм, хотя и имеющий основу в
объективной сущности вещей [Ср. характеристику науки в главе о «хозяйственной
природе науки» в моей «Философии хозяйства».].
Личность не есть
природа, она не принадлежит к
объективной, природной иерархии, как соподчиненная её часть.
Против
объективной телеологии восстает не только детерминизм, причинное объяснение явлений
природы, но и свобода.
Руссо, к которой призывал Толстой для спасения от лжи цивилизации, совсем не есть
природа, как объективированное царство детерминизма и закономерности, это иная, преображенная
природа, очень приближающаяся к царству свободы, это не
природа «
объективная», а
природа «субъективная».
Только слабость сознания, пораженного грехом, выбрасывает рай и ад вовне, переносит их в
объективный порядок, подобный порядку
природы.
Господство законнической этики во всех сферах мировой жизни есть выражение
объективного закона большего числа, т. е. необходимой организации порядка в жизни больших масс, большой массы человечества, как и большой массы материи в жизни
природы.
Но это не есть дуализм Бога и человека, Творца и творения, это есть дуализм субъективного и
объективного, свободы и детерминации, духа и
природы, личного и общего.
Но германская метафизика была искажена своею монистической и эволюционной тенденцией, отождествлявшей дух и
природу и признававшей существование
объективного духа.
Истина не реальна, как
природа, как
объективная вещь, но реальна, как дух, как духовность в человеческом существовании.
В так называемом
объективном мире нет такой
природы, такой вещи, такой
объективной реальности, которую мы могли бы назвать духом.
Человек есть духовное существо, в нем есть духовная энергия, но у него нет
объективной духовной
природы, духовной субстанции, в противоположность душевной и телесной.
У Достоевского нет ничего кроме человека: нет
природы, нет мира вещей, нет в самом человеке того, что связывает его с природным миром, с миром вещей, с бытом, с
объективным строем жизни.
Достоевский особенно заинтересовывается судьбой человека в момент, когда он восстал против
объективного миропорядка, оторвался от
природы, от органических корней и объявил своеволие.
Нужда вызывается не столько материальным возвышением богатых и эксплуатацией с их стороны, сколько
объективной бедностью человечества, низким уровнем культуры, овладевающей стихийными силами
природы.
Закон в
природе и закон в обществе не есть источник зла, он скорее есть реакция
объективного добра на зло, на хаотическую стихию.